Директор психосоматического центра «СОН», руководитель Алтайского отделения «Первой общероссийской ассоциации врачей частной практики» Олег Красноперов – человек известный в здравоохранении Алтайского края. Во всяком случае, в частной медицине нашего региона, у истоков которой он стоял в конце 80-х гг. Именно тогда, в новых рыночных условиях, стали появляться первые негосударственные клиники и частно-практикующие врачи. Уставшие от проблем и гримас советского здравоохранения пациенты с воодушевлением восприняли появление некой альтернативы официальной системе, а тогдашние энтузиасты «капиталистического строительства» рассматривали частную медицину как драйвер и локомотив развития социальной сферы. Не все надежды и чаяния сбылись. Как бы то ни было, медицинский бизнес стал неотъемлемой частью нашей жизни, со всеми ее сложностями и проблемами.
– Олег Васильевич, почти тридцать лет минуло с момента появление первых частных клиник в Алтайском крае. Все ли надежды и мечты ваши сбылись, все ли ожидания и планы осуществились?
– Они только начали осуществляться. Если вспоминать то время, то разное было. После подъема с 1993 года частная медицина на Алтае переживала серьезный спад. Тогда закрылись многие медицинские центры, а частно-практикующие врачи ушли из медицины. Но после 2000 года частная медицина снова оживилась, пошла на подъем. Серьезное негативное влияние на развитие нашей отрасли оказали финансовые кризисы 1998 и 2008 годов. В нашем крае и без того доходы население значительно ниже, чем даже в соседних регионах. А любой кризис только усугубляет ситуацию. Платежеспособный спрос еще более снижается, а наши расходы, в первую очередь, на расходные материалы, взлетают вверх. Впрочем, цены на них у нас, увы, и без того выше, чем в других регионах.
– Как вы пришли в бизнес?
– В 1988 году я только заканчивал медицинский институт, занимался научной работой по психофизиологии и психотерапии. Так получилось, что диссертация у меня была именно по проблемам нарушения сна. И мы вместе с моим руководителем, известным психофизиологом Анатолием Панченко и психотерапевтом Александром Пынтиковым решили создать медицинский центр «Интервал». Таким образом, инициаторами выступили несколько студентов, в том числе и я, и опытные врачи. Позже к нам присоединился Леонид Ермолаев, который сегодня и возглавляет «Интервал». Тогда это был медицинский кооператив, который работал при институте и занимался проблемами психофизиологии, нарушений сна и зависимых состояний. Ну, а потом произошло закономерное событие: каждый решил заниматься своим делом, создать что-то свое, и мы разошлись, разделились на разные направления. Анатолий Леонидович Панченко создал институт психологической культуры и занялся образовательной деятельностью. А я в 1993 году создал медицинский центр «Сон», который таким образом в будущем году отметит свой четвертьвековой юбилей.
– Как вообще тогда работалось? Время ведь было лихое, законодательная база почти отсутствовала…
– Работать тогда, конечно же, было легче, а народ шёл колоннами, рядами, выстраивался в очередь и лечился, лечился, лечился… Надо понимать, что психотерапии, как направления, в СССР практически не было, она была под запретом. Специальности такой «психотерапевт» официально даже не существовало. Когда начали развивать психотерапию, появилось лечение от табакокурения, избыточного веса, стали применять методы, которых в принципе не было до этого. Народ толпами шёл лечиться от курения, выстраивался в очередь, чтобы избавиться от избыточного веса. И так продолжалось до 1993 года, когда начался спад, наступила бедность, и денег не хватало на самое необходимое. Стало не до психотерапии.
– С вашей точки зрения, в чём принципиальное отличие государственного и частного здравоохранения? Раньше этот водораздел лежал, казалось, исключительно в плоскости платное-бесплатное…
– Бесплатного здравоохранения практически не осталось. Так что, и эта грань сегодня стерлась. У нас работают врачи, занятые в государственной системе здравоохранения. Врачи, выходит, одни и те же. Они по своей квалификации и не должны отличаться. Новый закон об охране здоровья граждан предусматривает равенство двух систем здравоохранения, прав и обязанностей их субъектов. Другое дело, что государственное здравоохранение получает значительные бюджетные средства. Частное же существует только на свои средства. Отсюда и отношение к деньгам и ресурсам: одни их не экономят, порой разбазаривают (все равно еще дадут!), другие – расходуют экономно, рачительно. Главное отличие – в организации дела, в управлении. По КПД частное здравоохранение, конечно, более эффективно использует весьма ограниченные средства. И пытается при этом применять современные методы лечения и новейшее оборудование. Хотя сегодня и в государственном здравоохранении достаточно дорогостоящая техника. Правда, используется оно далеко не всегда эффективно: нерационально распределяют, не хватает врачей и специалистов, которые работали бы на этом оборудовании. Порой не позаботились о приобретении расходных материалов и обслуживании сложной техники. Нельзя забывать, что для государственного здравоохранения специалисты готовятся за бюджетный счет. А мы обучаем своих специалистов на собственные средства или за деньги самих же специалистов.
– Что вы этому можете противопоставить?
– Только качество оказываемых услуг. Если мы будем работать менее качественно, чем в госсекторе, то к нам просто не придут пациенты. В государственных учреждениях всегда есть необходимый минимум в виде бюджетного финансирования. У нас такого ресурса нет. Если у нас будут хуже оказываться услуги, то у нас исчезнут пациенты, и мы закроемся.
– Олег Васильевич, вы долгое время возглавляли комитет по развитию услуг в сфере здравоохранения Алтайской торгово-промышленной палаты. Наверное, у вас есть какое-то представление о месте и роли частной медицины в краевой системе здравоохранения.
– Если в конце 90-х годов в Алтайском крае было примерно около 40 частных медицинских центров, около 500 индивидуальных предпринимателей в частном здравоохранении, то сейчас ситуация поменялась зеркально. Сейчас в регионе более 600 частных медицинских центра и всего 200 индивидуальных предпринимателей в крае. Отмечаем, что одни из этих индивидуальных предпринимателей расширили свою сферу деятельности и сделали из ИП частные медицинские центры, набрав туда медицинские кадры, закупив оборудование и став многопрофильными центрами. Другие частники разорились и ушли с рынка. Третьи сами присоединились к каким-нибудь крупным медицинским центрам. Так легче выжить в настоящее время. Главный тренд: в Алтайском крае происходит укрупнение частных медицинских центров. Это объективный процесс. Создаются частные медицинские стационары, чего раньше не было. Появились большие многопрофильные центры, у которых лицензировано более 150 видов медицинской деятельности. Такие, как «Добрый доктор», «Здоровье», «Малыш». В крае уже более 11 частных МРТ, чего раньше вообще не могли представить.
– Наверное, крупные государственные клиники не слишком рады, не заинтересованы в появлении частных конкурентов?
– Это действительно так. И стало особенно заметно после того, как им официально разрешили платные услуги в 2010 году. Закон вступил в силу с 1 июля 2012 года. С этого момента как раз и стало сложнее работать частным медицинским центрам. Потому что нет разницы, куда идти. Тут платно – и здесь платно. Причем в государственных больницах и поликлиниках бесплатную помощь по госгарантиям – приём, процедуры, исследования – подчас нужно ждать неделями и месяцами, сидеть в очередях по целому дню. А платные услуги можно получить там же, с использование государственных средств уже без очередей.
– Она, наверное, и раньше была, эта конкуренция, но в скрытой форме. А тут стала явной, открытой.
– Помнится, один из руководителей краевого здравоохранения в своей статье прямо написал, что частные платные медицинские центры обкрадывают государство, уводят деньги. Не пациентов, а именно деньги! Понятно, что в таких условиях, при таком отношении сложно работать. Административное давление не явное, но постоянное, везде присутствует. По крайней мере, когда проверками за соблюдением требований и условий лицензированной медицинской деятельности занималось у нас управление по здравоохранению, существовало явное деление на «своих» и «чужих», государственные и частные учреждения. «Своих» они проверяли без особых проблем, «чужих» – с пристрастием. В 2012 году на краевом съезде работников частной медицины я, помнится, как раз указывал на это. Говорил: неправильно, что чиновники не только лицензируют, но и сами проверяют, назначая своих экспертов из государственных медицинских центров, которые занимаются теми же платными услугами, которые оказываем и мы. Получается, что нас контролируют наши же конкуренты. Это абсурд! К тому же коррупциогенный фактор, который осложняет работу частных медицинских учреждений. И предлагал, чтобы осуществлял контрольные функции независимый орган – Росздравнадзор. И, к слову, с позапрошлого года такой порядок был принят. Стало значительно лучше и проще. Потому что, действительно, отношение Росздравнадзора практически одинаково как к государственным, так и к частным клиникам. Они проверяют достаточно объективно и нас, и их. И не делят на своих и чужих.
– Теперь частная медицина может участвовать в системе обязательного медстрахования (ОМС)…
– С 2008 года мы боролись за это, и, в конце концов, нам разрешили. Но равных условий всё равно не дали. Одни тарифы для государственных, другие – для частных учреждений. Самое интересно, что даётся объём помощи по ОМС, который может оказать медицинский центр. Если есть разрешение на работу в системе ОМС, то по идее эту услугу ты не имеешь право оказывать платно. Условно считается, что деньги за неё мы получим из фонда. Отказать пациенту в этой бесплатной процедуре мы не можем, и пациенты идут и идут. А если мы перебрали объём этой помощи, то за следующих пациентов нам уже не платят. Мы просто-напросто начинаем работать бесплатно. Иногда выходит в минус. А отказать в помощи пациентам не можем. Парадокс! У клиники «Добрый доктор» очень большие по этому поводу проблемы. У них большой объём помощи по ОМС.
– Я помню, что там чуть ли не до суда доходило дело…
– Да, бывало и такое. К тому же часто штрафуют. Зачем страховой организации платить частной клинике за уже оказанную услугу, если можно придраться к какой-нибудь букве в истории болезни. Назначен препарат не тот и т.д. Начинаются штрафы, уменьшение коэффициентов…
– Но ведь, как мне кажется, что государство должно быть выгодно участие частной медицины в системе ОМС…
– Так-то оно так, но почему-то государство, точнее – чиновники, не видят в этом выгоды. Поэтому достаточно сложно частникам попадать в эту систему. Нужно собрать кучу документов, вовремя их подать и пройти все процедуры. При этом можно придраться к любому неправильно оформленному документу и отказать в участии в программе ОМС. На данный момент только 43 медицинских центра у нас работают по всему Алтайскому краю, не только в Барнауле, в системе ОМС. Хотя поначалу очень многие частники ринулись участвовать в ОМС. Ну а потом часть клиник ушла, отказавшись от участия. Они начали понимать, что тарифы не соответствуют расходам. Ответственность большая, проверки регулярные и постоянные со стороны страховых организаций, штрафы серьезные. Сложно работать, когда есть неравенство конкуренции частной и государственной медицины. Именно в плане ОМС.
– Может ли переломить ситуацию развитие системы добровольного медицинского страхования (ДМС)? Здесь-то как раз частная медицина может своё место найти и учувствовать достаточно активно.
– Добровольное медстрахование развивается в тех областях, краях, городах, где у людей есть приличный доход. Тогда они или сами страхуют (возможности позволяют!), или работодатель страхует своих сотрудников. Но у нас в Алтайском крае, наоборот, от этой системе уходят. Работодатели не желают страховать своих работников, а у населения элементарно нет денег. В Москве же это действительно развитая система. Получается, сдерживают развитие ДМС в Алтайском крае низкие доходы населения, невысокая платёжеспособность населения, отсутствие крупного и, главное, социально-ответственного бизнеса.
– Как нынешний кризис сказывается на системе частного здравоохранения в нашем регионе?
– Люди начали экономить на здоровье. И это стало особенно заметно с прошлого года. Мы почувствовали, как стало уменьшаться количество пациентов. В этом году провёл анализ, сравнил данные июня этого и прошлого годов. И вот что выяснилось: за год количество пациентов нашего центра «СОН» уменьшилось на 30 процентов. А это значит, что на треть сократились наши доходы.
– Наверное, везде такая тенденция…
– У нас есть общероссийская ассоциация, которая мониторит ситуацию по всей России. Так вот, в Самаре такое же непростое положение, хотя, казалось бы, город-миллионер и уровень жизни повыше, а ситуация усложнилась, пациентов стало меньше. Кроме этого, я работаю в Новосибирске, и там происходит то же самое – поток пациентов сокращается. Повторюсь, люди стали экономить на лечении.
– Это вообще опасная тенденция, когда экономят на здоровье, последствия же могут быть очень серьёзные. Ведь это может иметь не только серьезные социальные последствия, но ещё и экономические…
– Вы, возможно, наблюдали такую ситуацию, когда стоишь в очереди в поликлинике, народ уже не идёт к врачу на консультацию, за которую придётся платить. Нужно же ещё и обследование пройти, сдать анализы и т.д. А советуются с провизором, продавцом в аптеке, который и выступает уже как врач-консультант. Причём не про себя рассказывают, а про маму, про бабушку, про детей. Мол, вот у него примерно такие симптомы, что бы вы посоветовали? И провизор начинает предлагать препараты и советует, как лечить пациента, не видя его, не зная его особенностей. Не имея образования. Начинает советовать и даже навязывать дополнительные препараты. Просто оторопь берет от всего этого! А ведь XXI век на дворе…
– Олег Васильевич, вы возглавляете Алтайское отделение Первой общероссийской ассоциации врачей частной практики. Одна из основных целей организации – защита интересов частно-практикующих врачей. Вы действительно считаете, что их интересы нуждаются в правовой защите?
– Конечно. Хотя бы потому, что в последнее время участились случаи, когда люди необоснованно пытаются вернуть потраченные на лечение средства.
– Это то, что в бизнесе называют «потребительский террор»?
– Да, они вылечились, но нужно привязаться к тому или другому. Всё-таки медицина – это не начинка часов или телевизора, и при болезни состояние может ухудшаться, может возникать рецидив. Нередко ухудшение объясняется тем, что пациент просто не выполняет тех рекомендаций, которые ему врач прописал. Ему, например, прооперировали грыжу, попросили в течении полугода не поднимать тяжести, а он начинает работать в огороде, таскать мешки и ведра, делать ремонт в квартире и т.д. И вот снова появляется грыжа. Он приходит и говорит о том, что мы её плохо сделали, верните мне мои деньги и т.д. Часто доходит до суда.
– Такие судебные процессы стали обычным делом.
– Всё чаще и чаще судимся. У стоматологов особенно часто такие коллизии возникают. Стоматологам стало вообще проблемно работать, на них постоянно кто-то из клиентов начинает наезжать.
– Вы не допускаете такого, что иногда те же стоматологи не очень качественно выполняют взятые на себя обязательства? Деньги-то, в общем, платятся немалые. А качество зачастую оставляет желать лучшего. Может быть, пациенты и правы отчасти. Я не говорю, что все эти иски обоснованы, но тем не менее…
– Конечно, везде есть какие-то проблемы. У кого-то просто-напросто не хватает знаний. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Бывают, конечно, и обоснованные претензии.
– Вспоминаю конец 90-х – начало «нулевых» годов, когда краевая власть активно сотрудничала с частной медициной. Сейчас в каком формате это сотрудничество у вас складывается? К вам прислушиваются, с вами считаются?
– Благодаря тому, что есть комитет по здравоохранению в Алтайской торгово-промышленной палате, мы в основном в рамках комитета встречаемся с представителями руководящих органов здравоохранения Алтайского края. Недавно, 24 марта этого года, проходило заседание комитета, на котором присутствовали замминистра здравоохранения Алтайского края, заместитель руководителя ТФОМСа по Алтайскому краю. Обсуждали проблемы участия здравоохранения частной медицины в ОМС и неравенство тарифов. Сложности работы со страховыми компаниями. К слову, пять лет мы безуспешно пытались ввести нашего представителя в общественный совет при Главном управлении здравоохранения и фармацевтической деятельности (сегодня оно стало министерством). И только в этом году появился представитель ТПП, это главный врач «Доброго доктора» – Сергей Богданов. Вот он и стал представлять интересы частной медицины в общественном совете. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Теперь пытаемся делегировать своего представителя в краевую комиссию при Минздраве края, которая разрабатывает тарифы по ОМС, устанавливает объёмы медицинской помощи в масштабах всего региона. Мы около года добиваемся своего участия в работе комиссии, но пока получили официальный отказ.
– Чем он мотивирован?
– У них эта комиссия уже утверждена, она уже работает, там есть представители общественных организаций. У них есть свои общественные организации, такие, как Медицинская палата Алтайского края. Как-то так… И это при том, что более 600 частных медицинский организаций работают в 41 районе края.
– Еще лет 15-20 назад общественная жизнь в медицинском сообществе края буквально бурлила. На первые краевые съезды врачей частной практики собирались сотни медиков со всего региона. Сейчас такой активности, увы, нет. Может, заинтересованности стало меньше, проблем? Может, их решает Медицинская палата Алтайского края, о которой вы упомянули?
– Она создана административно, сверху. Не по инициативе снизу, как мы, например, собирались создать саморегулируемую организацию (СРО) в своей отрасли частной медицины.
– А почему, действительно, не создать? Многие проблемы можно было бы решить.
– Механизмов работы так и нет.
– В отрасли здравоохранения?
– Да, механизмы не отработаны. Хотя там должны проводиться проверки совсем по-другому. Проверке подлежит определённый процент от участников СРО, причём при проверках должен быть представитель СРО. Никто не обращает внимания на этот аспект закона, он просто не работает. По закону можно создать СРО по профессиональному признаку, где должно быть не менее 25 процентов врачей, занятых в этой отрасли. А можно создать СРО по предпринимательскому типу (что мы и пытались сделать), где достаточно участия всего 25 организаций. Однако опыт других регионов, к примеру, Самары, показал, что этот механизм не работает. Самара просто-напросто закрыло своё СРО. И мы не стали этим заниматься.
– Частное здравоохранение, частная медицина существуют, и это уже факт нашей жизни, игнорировать этот факт нельзя. Это целая отрасль, в которой работают сотни, а может быть, и тысячи людей. Куда ежегодно обращаются десятки тысячи людей за помощью. С вашей точки зрения, что нужно сделать в первую очередь для того, чтобы частная медицина развивалась у нас более динамично?
– Как сказал один из предпринимателей на заседании Совета по поддержке предпринимательства при губернаторе Алтайского края, нам не нужна помощь, губернаторская или краевая, самое главное – не мешайте нам работать. И всё будет хорошо.
– Вы считаете это главным условием?
– Конечно, есть много претензий к существующему законодательству, нужно многое в нем менять. К примеру, в условиях по организации медицинской деятельности. Там требования ко всем равные, будь то небольшой стоматологический кабинет стоматологический или огромная краевая больница. Нужно иметь столько дополнительных помещений, оснащённых разным оборудованием, сколько не может себе позволить, например, небольшой стоматологический кабинет. Я думаю, что в законодательство нужно внести некоторые изменения. Как-то дифференцировать требования и параметры, наверное, по объёму оказания медицинской помощи. Недавно было письмо Минздрава к Росздравнадзору, где черным по белому написано, что при проверках Росздравнадзору нужно обратить особое внимание на процедурные и операционные кабинеты частных медицинских центров. Понятно, что за этим последуют жесткие санкции. Несколько лет назад Федеральная антимонопольная служба разработала предложения по развитию конкуренции на рынке медицинских услуг. Если бы выполнялись эти рекомендации, то всё было бы хорошо, мы бы решили почти все наши проблемы.
Красноперов Олег Васильевич родился 12 августа 1966 года в р.п. Благовещенка Алтайского края. Закончил с отличием Благовещенскую среднюю школу. В 1983 году поступил в Алтайский государственный медицинский институт. Был Ленинским стипендиатом, занимался научной работой в студенческом научном обществе на кафедре нормальной физиологии.
После окончания с отличием вуза и интернатуры в 26 лет защитил кандидатскую диссертацию по специальности психиатрия. В эти годы постоянно обучался у лучших российских и зарубежных специалистов по психотерапии. В 2000 году получил высшую квалификационную категорию по психотерапии. В 1993 году создал ООО Психосоматический центр «Сон», бессменным директором которого является по настоящее время. С 2001года входит в Правление «Первой общероссийской ассоциации врачей частной практики». В 2002 году создал Алтайское отделение этой ассоциации, председателем которого является по сегодняшний день. В 2003 году организовал Комитет по развитию рынка услуг в сфере здравоохранения Алтайской ТПП. Имеет троих детей.
Беседовал Артем Кудинов
Фото Андрей Соколов
Материалы по теме:
