Александр Смирнов – основатель одной из старейших барнаульских туристических компаний «Плот». В этом бизнесе он уже 25 лет. Дух и материя турбизнеса, философия и байки – все это в нашей беседе, состоявшейся как всегда за столиком гостеприимного ресторана «Волна»…
– Александр, как член правления Алтайской региональной ассоциации туризма, скажи, какие прогнозы на новый туристический сезон?
– Начало сезона чувствуется, на некоторые популярные турбазы уже трудно забронировать место на июль-август. Эко-отель «АлтикА» – популярная база, уже загружена. «Турсиб», самая лучшая база в районе Катуни, тоже загрузка очень хорошая. Белокуриха – уже сейчас понятно, что летом будет не подступиться. «Алтай Резорт», база на 150 мест, которая в прошлом году вошла в десятку лучших гостиниц России, мест уже нет. Там президентский номер стоит 64 тысячи рублей в сутки. И не всегда его можно забронировать. У нас бывали заявки и не получалось. Такие номера пользуются спросом – приезжают серьезные люди из Москвы, привозят своих поваров, докторов, артистов…
Растет число индивидуальных туристов, джип-туров, комбинированных туров и стандартных программ. Иностранцы – мотопробеги из Монголии, со стороны Казахстана. Начинается горячее время, первые иностранные туристы будут уже в мае. Наши менеджеры уже не успевают считать заявки. Несмотря на высокую стоимость перелета Москва-Барнаул-Москва – думаю, что средняя цена летом будет 28 тысяч рублей туда-обратно, спрос активный.
– Выходит, кризис не повлиял?
– Он сильнее повлиял на выездной туризм. Ростуризм пачками сокращает операторов из реестра, количество туроператоров в стране сократилось в несколько раз. Спрос на зарубежные туры сократился как минимум на 50 процентов. Это все ощутили. Рынок продаж и количество платежеспособных туристов сократились.
– А что будет с Турцией и Египтом как туристическими направлениями?
– Турции в этом сезоне точно не будет. Египет под большим вопросом, но возможно, к зиме он появится, если будут соблюдены требования РФ к властям Египта по безопасности. Конечно, это сильный удар по рынку. Треть рынка выездного – это Турция и Египет, некоторые агентства жили за счет этих продаж. Ладно, наши агентства жили за счет Юго-Восточной Азии. А Москва, Краснодар, Саратов – эти регионы сильно пострадали. Переориентироваться на другие направления сложно. Называют альтернативы – Кипр, Греция. Но по совокупности факторов это ощутимая потеря для турбизнеса.
Для нас частичная альтернатива Турции – Вьетнам. Хотя это разная концепция отдыха. В Турции «все включено», а во Вьетнаме «все выключено» – в большинстве отелей только завтраки. В Турции хорошо поставлена работа с детьми – аниматоры, парки развлечений, детские клубы, спортивные залы, мини-бассейны, специальное питание. Все было для детей, поэтому отдыхали семьями. Во Вьетнаме российские туристы не найдут много из того, к чему их приучила Турция. Но думаю, что туристы распределятся по другим направлениям.
– Если говорить о развитии туризма в Алтайском крае: Барнаул вызывает интерес как туристический объект?
– Скажу так: начинает вызывать интерес. Пока туристический кластер Барнаула до ума не довели, рано говорить, что кто-то приедет специально посмотреть наш город. Разве что школьники приезжают – из соседних регионов, была заявка из Красноярского края. Зоопарк, аквапарк – не в каждом городе такое есть. У нас очень интересные музеи, привлекательная историческая часть города. Но чтобы туристы приезжали в Барнаул как Питер или в Москву, нужны капитальные вложения.
В любом случае люди на неделю в Барнаул не поедут. Мы в своих программах для иностранных туристов оставляем для Барнаула один полный день. Город нравится. Европейские туристы – Австрия, Швейцария, Германия – в восторге. Они ждали сибирскую дыру, а тут нормальный город, дорогие машины, красивые женщины. Много нарядных людей. В Европе скромненько одеваются, а у нас как в Италии – любят нарядно одеваться, особенно женщины. Удивляются, что у нас волне европейские кафе, рестораны. Но Барнаул в любом случае пока транзитный город. Большинство приезжих прямо от трапа самолета отправляются в Горный Алтай.
– Ты ведь по образованию учитель, физрук. Как физрук основал туристическое агентство?
– После института я семь лет по распределению отработал в Усть-Пристани в школе – преподавал физкультуру и рисование. Классным руководителем был – это редкость, чтобы физрук был классным руководителем. Еще в школе, в 1988 году, я совершил первый сплав по Чарышу на плоту, который мы сами сделали. Нас никто не учил, только один человек из нашей компании слышал, как делается плот. Мы взяли камазовские камеры, веревки, смастерили плот, сплавились.
Вот тогда зерно упало в нужную почву. Если бы не было этого сплава, не было бы и фирмы «Плот». Маленькое событие может изменить судьбу. Хотя я не исключаю, что это было прописано в моем сценарии судьбы.
Когда перебрались в город, в школу я не хотел идти – отдал ей за семь лет очень много сил, эмоций. Работал здесь три-четыре месяца резчиком по дереву в кооперативе, но понял, что это тоже неинтересно. И в конце концов придумал создать турфирму.
– «Плот» – это в память о первом сплаве?
– Тогда, в 1991 году, у меня была буквально одна ночь, чтобы придумать название. Плот – это надежная опора в ненадежном мире. Второй смысл от популярной тогда песни Юрия Лозы, в которой есть слова: «На маленьком плоту сквозь бури, снег и грозы». То есть, плот не только средство передвижения по реке, но и в мир прекрасного, в другие страны, в мир путешествий. Понятно, что это название было больше ориентировано на внутренний туризм. Но я и хотел в первую очередь заниматься водным туризмом – сплав, рафтинг.
В чем-то название помогало мне, но в чем-то и мешало. Зарубежные туры с таким названием не очень просто было продавать. Но, в конце концов, этот стереотип мы преодолели.
– И с чего начинали?
– Я пришел с бизнес-планом к Олегу Клещину, тогдашнему лидеру краевой организации ветеранов Афганистана. Говорю: «Идея есть, денег нет». Денег нужно совсем немного – на катамаран, на рюкзаки… С этого все началось…
В первый год устраивали сплавы по Чарышу, но не на плотах, а на катамаранах. Плот долго строить и по маневренности он уступает катамарану. Катамараны делали сами.
На РТИ я купил «дутики», резиновые баллоны, на другом заводе купил ткань эти «дутики» обшивать. Едешь на трамвае, ходишь по цехам, подписываешь кучу бумаг. Потом снова все на трамвайчике везешь. Раму сделали из стоек для прыжков в высоту, которые купили в магазине «Старт». Тогда же ничего не было. Это начало 90-х годов, все приходилось доставать. Многие крутили пальцем у виска: «Куда ты ввязываешься?!»
Тогда в Барнауле существовала фирма Михаила Колчевникова «Алтур», они сплавлялись с американцами по Катуни и по Колорадо. Имели космическое по тем временам снаряжение – я как-то раз пришел к ним, спросить, что это за бизнес туризм, увидел, какие у них спальные мешки, рафты, шлемы, спасжилеты. У них были даже походные холодильники. У меня настроение, конечно, упало. Куда я лезу?! Ноль опыта, ноль денег, одна идея. Голова говорила, что ничего не выйдет, но интуиция говорила, что все пойдет как надо.
– Кто оказался первыми клиентами?
– Группа «Эхо Афгана» из Барнаула и «Миссия в Кабуле». Они приехали на фестиваль афганских песен, и хотели потом попасть на сплав.
Первые клиенты – это было очень важно для меня. Я все согласовал, подготовил, утром выезжать, и тут они звонят, говорят, что не в состоянии куда-то ехать. У них после концерта было какое-то веселое мероприятие и им уже не до сплава… А у меня автобус под окнами! Я поехал к ним в гостиницу. Убеждаю: «Вот вам сейчас тяжело, а в горы поедете – и вам будет хорошо, вы быстрее оклемаетесь, чем здесь». Каким-то образом я их уговорил. Поехали. А потом они поняли, что выпивки нет, сигареты у них очень быстро закончились, а магазинов не было – мы вдали от цивилизации. Шок-тур получился… Они пытались мох курить… Но на третий день они пришли в себя и в конце концов им все понравилось…
В ДК котельщиков в фойе стоял обычный стол, как из столовой, стол, на нем лежала кипа путевок, за столом сидела девочка – типа секретарь. А я на всех остальных должностях. Вот так начинали. Даже телефона не было. Но группы набирались – по объявлениям в газете. Зато идей было много, энергии.
– А своих первых иностранных туристов помнишь?
– Это была преподавательница Венского университета Эдит со своими сыновьями и друзьями из Москвы. Тур простой – на Шавлинские озера. Я договорился с автобусом, и вдруг вечером накануне отъезда мне говорят: «Автобуса не будет». С транспортом вообще была беда. Я ищу автобус, у меня паника. И тут звонит Борис Федорович, знакомый сапожник, которого мы с его «Жигулями», иногда нанимали: «Я нашел тебе автобус, новье!» Я говорю: «Пусть приедет, покажет». А он: «Да что там смотреть, он новый». Ну ладно. Я говорю: «Ты меня спас. Пусть приезжает». Утром приезжает автобус, и оказывается, что это – катафалк!! За водителем два ряда кресел, а сзади – лавки вдоль стен и посредине свободно для гроба…
– И крашеный в черное?!
– Нет. Еще не покрасили.
– Ну, так вы и не говорили бы гостье из Австрии.
– Мы и не сказали. Она не поняла. Думаю, у них катафалки как-то иначе выглядели.
А была еще жара, под сорок градусов. Ехать 650 километров, и чтобы не испечься за день, мы в ДК БМК, где тогда был наш офис, сняли портьеры и повесили в автобусе на окна. И вот в этом катафалке, с этими шторами…
Когда Эдит увидела наши консервы в жестяных банках, то буквально расплакалась, сказала, что с этим нельзя в горы ходить. У них продукты были сублимированные, растворимые. Они посчитали по калориям и на недельный поход взяли с собой где-то килограмм на человека – чтобы путешествие было комфортным. А мы взяли тушенку, сгущенку, с запасом, пусть лучше останется. После первого перехода, с самыми тяжелыми рюкзаками, Эдит увидела, как мучаются ее друзья из Москвы, и сказала: «Я в гробу видала ваш русский туризм-мазохизм». Она довольно хорошо говорила по-русски. Мы встали лагерем и делали радиальные выходы.
Она потом рассказывала, что такое туризм в Австрии. Один ее сын плавал на байдарке по Дунаю. Пароход проходит, волны образуются, на них качает, это считается уже почти экстрим. А я этого парня посадил на катамаран-двойку. Мы попали в порог, нас потрепало. Он после этого попросился на честер – на нем спокойнее. А второй сын в Австрии совершал путешествия на велосипеде: весь маршрут на четыре часа, пункты расписаны, из каждого пункта он ей звонит. А тут она попала в другую цивилизацию. Они ехали к нам на поезде, потом на катафалке в Горный, потом еще шли – она совсем потерялась в наших просторах. Для нее это был огромный стресс.
У нас в этом походе гид-повар руку сломала. Второй гид, Коля Быков, ныне Николай Иванович Быков, декан географического факультета, пошел пешком в Акташ за хлебом. На обратном пути попросил алтайца довезти, тот попросил за это водку, Коля дал, алтаец выпил и… Начались проблемы – он пытался Колю зарезать. Но кончилось все благополучно.
– После этих событий не было желания все бросить? Что тебя вело?
– Все равно было интересно. Иностранцы сказали в финале этого путешествия спасибо, хотя было много нештатных ситуаций. Лет через пятнадцать Эдит была в Сибири и специально сделала крюк, чтобы повидаться со мной и Колей Быковым. Мы поговорили, вспомнили то наше путешествие…
Тогда было много энергии и идей. Я придумал пешие туры с лекарственным уклоном – рассказывать туристам о травках, показывать маралий корень, красный корень. Чтобы познавательно было. Набрали группу изучать травки и коренья, с нами должен был идти преподаватель АлтГУ, кандидат наук, и вдруг он звонит и говорит, что ехать не может, но обещает, что найдет себе замену, пришлет нам человека через два дня прямо на маршрут. А кто сейчас с людьми старшим поедет? Я срочно собираю рюкзак и прямо в чем был на работе еду с группой.
Это был Чарышский район. Разбили лагерь в глухих местах. Я утром побежал звонить – не забыл ли он про меня? А это 12 километров в одну сторону по горам. И сотовых телефонов не было – звонишь с переговорного пункта, гарантии никакой. В общем, в тот день я не дозвонился. На другой день с утра опять 12 километров. Дозвонился, он мне говорит: «Парень едет, завтра будет». Утром я в третий раз до деревни бегу – встречать. Вижу человека с рюкзаком. Спрашиваю: «Куда идете?» Он отвечает: «В “Плот”». Я за тот день набегал 40 километров, мои кеды прошоркались на камнях.
– Когда для «Плота» начался выездной туризм?
– В девяностые годы, когда границы открылись, все массово поехали за границу. Появились туроператоры – «Роза ветров», «Академ-сервис», с которым мы заключили первый наш контракт. По странному стечению обстоятельств нам пришло от них письмо – они предлагали заключить агентский договор, оплачивали дорогу до Москвы, проживание в гостинице. Как они узнали о нас, как это письмо к нам пришло – для меня это загадка. Мы съездили в рекламный тур на Кипр, поняли, как продавать зарубежные туры и на следующий год сделали много продаж, я попал в VIP-клуб региональных руководителей «Академ-сервис» по продажам туров на Кипр. Такое стечение обстоятельств. Всем вокруг тяжело, а тут нас – мы без году неделя, начинающие- приглашают в Москву. Это тоже был случай, который помог, очень сильно помог.
Таких случаев в жизни много. Начинаешь задумываться – может, кто-то подсказывает, ведет? Бывали фантастические вещи. Я ведь однажды совсем собрался бросить туризм. Работа была только летом, зимой направлений, как сейчас Таиланд или Египет, не было. Маржинальность маленькая, рисков много. В ту пору только фанаты занимались турбизнесом. В межсезонье я ездил за товаром в Индию, у меня в Барнауле имелась торговая точка, все шло в геометрической прогрессии. И я хотел бросить турбизнес.
Но однажды позвонил мой друг Вадим Кудрявин. Предложил встретиться. И на встрече рассказал, что был в Горном Алтае у какого-то знахаря по своим делам, и этот знахарь вдруг сказал Вадиму, что знаком со мной, но не на земле, а в каких-то других мирах. И велел Вадику: «Передай своему другу, который туризмом занимается, чтобы он не бросал это».
Вадик послушал, уехал и забыл. А потом этот знахарь ему приснился и сказал во сне: «Почему не передал?» Вадик испугался, потому что все остальные предсказания этого знахаря про его личную жизнь сбылись. И тут же мне позвонил. Вот и думай после этого – то ли мы сами что-то решаем, а то ли мы только инструменты в чужих руках?
Честно говоря, я где-то внутри чувствовал, что не уйду. Есть логика, а есть интуиция, они вступают в конфликт. Логика простая – есть бизнес менее замороченный, приносящий больше денег. А интуиция говорит – ну и что? Да еще когда такое подтверждение пришло со стороны, было бы неразумно противоречить судьбе. Я сказал себе – остаюсь.
– Турбизнес за последние годы стал более предсказуемым? Или, как и прежде, – не одно, так другое?
– Наш бизнес много от чего зависит. В 1998 году, в дефолт, за выездной туризм клиенты рассчитались рублями, ты должен перевести деньги зарубежному оператору, а тут обвал и доллар сразу подорожал в шесть раз…
Природные катаклизмы, теракты, банкротства авиакомпаний, страховых компаний. Банк закрылся – а там у крупного оператора счета. Все, деятельность парализована. На днях страховая компания разорилась, а там около сорока туроператоров застрахованы, а чтобы застраховаться снова, нужно до миллиона рублей. Авиакомпании уходят с рынка. Мои знакомые на таком случае здоровье потеряли. Они сделали чартерную программу в Тунис, заключили договора. Вдруг за две-три недели до начала программы авиакомпания расторгает договор в одностороннем порядке. Найти за это время нового авиаперевозчика невозможно. И начинается ад. Всех клиентов надо пересадить на регулярный рейс. Это другие цены и это за счет компании Сотни людей, с каждым нужно поговорить, от каждого выслушать претензии, от кого-то ругательства. Кто-то говорит: «Я подумаю пару дней». То есть, надо будет еще звонить. Надо сделать новые программы. В итоге мои знакомые попали в больницу, и потом несколько лет восстанавливались.
– Открыл бы ты все-таки какую-нибудь станцию техобслуживания. Спокойнее.
– Мысли возникают. Таких стрессовых ситуаций не так много. Но они бывают. Все зависит от того, как ты подготовил тур. Если есть маленькая недоработка, она может вылезти. Лет пять назад у нас был серьезный тур, VIP-группа – часть маршрута на вертолетах, часть на конях, сплав по реке, восхождение на четырехтысячник на плато Укок. Для восхождения требовались шерпы. Один парень вызывал сомнения – в горы он ходил, но никто не знал степень его выносливости. Деваться, однако, было некуда – с кадрами проблема. Его взяли. И при восхождении он схватил «горняшку». Гиды отправили его в базовый лагерь. Лагерь видно, гиды ему сказали: «Видишь? Дойдешь?» Он говорит: «Вижу. Дойду».
Группа пошла дальше, ночевала в штурмовом лагере, совершила восхождение, на следующий день спустились вниз, а его в базовом лагере нет. Звонят мне: человек потерялся. А у меня в это время умерла мама, я занимаюсь похоронами. И тут этот звонок. Я сразу думаю – там ледники, провалился в трещину, и если даже не разбился, ночь в трещине – вероятности выжить около нуля. Надо организовывать спасработы. Ты не знаешь, что говорить его матери. Но ты ответственный. И вот это все на тебе.
Хорошо, что он нашелся через два часа. Он, оказывается, был в неадеквате, пошел куда-то в сторону, а там погранзона, его взяли пограничники и заставили что-то копать. Мне позвонили, сказали: «Отбой». Все кончилось хорошо, но такие моменты долго помнишь. И после таких историй думаешь – надо тебе это? Это жизни, здоровье людей. Все на тебе замыкается.
Степень непредсказуемости зависит от того, насколько ты подготовился. Если все подготовлено тщательно, ты нашел подходящие кадры, почувствовал людей… Я не полагаюсь на послужные списки. Выбирая гидов, сопровождающих, я смотрю человеку в глаза, задаю несколько вопросов, через две минуты мне уже понятно, стоит человеку доверять людей или нет. Я слушаю интуицию свою. В своей деятельности я всегда на нее полагался.
– Вы готовы к любым фантазиям клиента? Вот позвонит тебе кто-нибудь – организуй поход на Джомолунгму?
– Мы делали поход в базовый лагерь на Эвересте. Я сам возил эту группу в Непал, поднимались в базовый лагерь до высоты 5.600. Этот тот маршрут, который показан в фильме «Эверест». Там только на яках. И пешком. Тропа, яки, носильщики. Достаточно гладко все прошло, но пришлось бороться с «горняшкой». На акклиматизацию времени не было и на высоте три тысячи людям уже плохо. Кислородное голодание. А чем дальше, тем хуже: голова раскалывается, дикие головные боли, конечности, пальцы немеют – приток крови все меньше.
Организовывал восхождение на Килиманджаро, и технически это было сложнее, чем поход на Эверест. Группа разношерстная – из разных стран, в том числе Канада, Израиль. Наша переписка с танзанийским оператором по согласованию перелетов и переездов составила как минимум два тома «Войны и мира».
И на Северный полюс мы отправляли людей, и в Антарктиду.
– Кстати, о переписке – насколько ты владеешь английским?
– Понимаю, но говорю плохо. Особой необходимости нет. В горах все понятно. Я замечал: если попадаешь в языковую среду, то начинаешь понимать. Я возил группу во Францию, Франш-Конте, и спустя время я понял, что начинаю понимать французов на интуитивном уровне. Так и в англоязычных странах. Отправляли туристов в Мексику, а там и английский бесполезен – и все обошлось.
– Ты весь мир объехал?
– Да ну. Я не коллекционер стран. Я побывал в сорока странах. В Индии четыре-пять раз бывал – мне нравится эта страна, от нее фон исходит очень глубокий. По нескольку раз был в Италии, на Кипре, в Турции.
Есть у меня знакомый – он объехал 140 стран. Но у него задача другая – галочку поставить, посетить самые известные достопримечательности. А я люблю ощутить страну в полной мере – ее колорит, атмосферу, дух, аромат, проникнуться этим максимально насколько возможно, только тогда получаешь удовольствие от путешествия. Без этого нет многомерности путешествия, нет чувства открытия. Должна быть внутренняя трансформация. Туризм не перемещение тела, а перемещение души.
У каждого есть «своя» страна. Может, это связано с нашими реинкарнациями. Одна моя знакомая говорит: «Я, наверное, жила в Италии. У меня все там вызывает дикий восторг!».
– А твоя страна какая?
– Россия. Хотя мне не было дискомфортно ни в одной стране. Даже в Пакистане, когда там постоянно что-то взрывалось, везде патрули, пулеметы, мне даже там было комфортно. Эти сорок стран как мазки на картине мира. Я космополит в большей степени, весь мир люблю, все страны.
– Когда тебе тяжело, о какой стране ты думаешь, чтобы восстановить внутренний комфорт?
– Я вспоминаю свою маленькую родину, уже умершую деревушку, в которой я родился и прожил шесть лет – Грибово Костромской области. Там я силы черпаю. Там яркая природа. Русская печь, русские избы, сенокос, рыбалка…
Хотя самые яркие события моей взрослой жизни произошли в Барнауле. Даже в девяностые годы, когда был полный бардак, я был здесь счастлив.
А вообще, человек может отправиться во внутреннее путешествие – абстрагироваться, и найти свою зону комфорта. Это возможно…
Завтраки с «Капиталистом» проходят в ресторане «Волна». «Волна» — это классический ресторан, где хорошо отдыхать и веселиться. Красивая мебель, отличный звук и свет, большой танцпол и доступное меню. Он располагается близко к центру (на Речном вокзале). Набережная Оби весной особенно красива и подарит незабываемые фотографии на память. Адрес: г. Барнаул, пл. Баварина, 2. Тел.: 8 (385-2) 573-231 или 65-38-66. Сайт — parus-volna.ru
Материалы по теме:
