Сергей Мухортов – один из самых необычных глав городов на Алтае, а может и в России. На Западе бывают случаи, когда крупные бизнесмены назначают себе зарплату в один доллар. Сергей Мухортов за свою работу главой Новоалтайска не получает ничего. Зачем же ему тогда все это надо? Об этом, о том, зачем Новоалтайску статус территории опережающего развития, о тяжбе с Брынцаловым, и о многом другом Сергей Алексеевич рассказал во время завтрака с «Капиталистом» в гостеприимном ресторане «Волна».
– Ты все детство и юность прожил в Новоалтайске?
– Да. Я родился там в 1960 году, учился в школе №19, прожил 25 лет.
– А что особенно запомнилось из детства?
– Много чего. На днях я был в Сколково, на конференции по вопросам моногородов. Мы заполняли анкету, и один из вопросов был такой: “С какого возраста вы начали зарабатывать деньги?”. Ответы: “с 14 лет и менее”, “15-17 лет”, “19-20 лет”. Я выбрал – “14 лет и менее”. Уже в 12 лет я осуществил свой первый коммерческий проект. Узнал, что из коры ивы добывают дубильное вещество. А в пойме Оби росло много этих деревьев. И мы с братом драли кору, а затем сдавали ее в Бобровку, как сейчас помню, по 3 рубля за килограмм. А надирали по 10-20 тонн, и это несмотря на дикие атаки комаров! Затем все это сушили и вязали тюки. На лодках переправляли через реку. Это была целая эпопея, но именно она принесла мне первые заработанные в прямом смысле потом и кровью деньги. Помню, на них я купил сестре и маме золотые сережки. У меня не было понимания, что делать с деньгами, ведь я не прочитал тогда еще Роберта Кийосаки “Богатый папа, бедный папа”. Иначе мне бы понравилась идея накопить сколько-то денег, чтобы открыть собственный бизнес.
– Какой бизнес в семидесятые? Будка сапожника максимум.
– Ну, хотя бы…
– Я знаю, что ты учился в медицинском. Это была мечта с детства или к профессии врача тебя привел случай?
– У мамы сестра работала врачом-офтальмологом. А отец мой был машинистом электровоза. Времени между поездками ему хватало только на то, чтобы поспать и яйца сварить в следующую поездку. Он зарабатывал 250 рублей в месяц, мама, работая почтальоном, получала 60 рублей, а тетя-врач – 260 рублей! И мама всегда говорила мне: “Сережа, вот на кого надо учиться”.
Но я не сразу пошел в медицинский институт. Параллельно с обычной школой я учился и в музыкальной, по классу баяна. Мама считала, что нужно поступать в медицинский институт, а отец – в музучилище. Он говорил: “Ты так хорошо играешь!” Тогда я экстерном прошел подготовительную программу для поступающих в музучилище и поступил! А уже оттуда меня забрали в армию.
– Служил в оркестре?
– Нет. Не было поблизости оркестра. Попал в авиацию. Закончил учебку по САПС (средства аварийного покидания самолетов) и был десантирован в прямом смысле на аэродром станции Сенной Саратовской области. Служил в парашютно-десантной группе авиаполка. Прыгал с парашютом шесть раз. Тогда я почти не занимался музыкой. Наработанная годами техника ушла. Когда вернулся, надо было начинать все заново. Но было какое-то чувство, что музыка – не мое. Как-то не совсем серьезно это. Вот тут я вспомнил мамин совет и пошел на рабфак при медицинском институте, а потом легко туда поступил.
Если бы я сразу поступил в медицинский, то сейчас, наверняка, был бы уже каким-нибудь профессором. Я рентгенолог-радиолог по специальности и несколько лет работал радиологом-гинекологом. А от медицины отошел совсем недавно, когда подался в политику, хотя и по сей день работаю на четверть ставки доцентом, читаю лекции в АГМУ, защитил кандидатскую диссертацию.
– Ты создал известную уже и в России компанию “Алтайский букет”. Как врач стал коммерсантом?
– Сергей Корепанов, мой друг – фанат разных лечебных травок. Можно сказать, и меня заразил этим же. Мы подумали и решили организовать свой бизнес. В первом Уставе, который Сергей Валерьевич написал своей рукой, компания называется ТОО “Травы здоровья”. Помнится, я сказал ему: “Давай что-нибудь другое выберем” – “А что?” – “Давай “Алфит”!” Это сокращение от “Алтайская фитотерапия”. Ему очень понравилась эта идея. Мы открылись – он был генеральным директором, а я – коммерческим.
Интерес к алтайским эндемикам на рынке к тому времени сформировался уже большой – марьин корень, красный корень, золотой корень. Это было дорогое и редкое сырье. Но тогда о пользе этих трав мало кто знал. Наша стратегия предполагала рассказ об их свойствах и пользе для всего населения края.
Из золотого корня и марьина корня мы делали два интересных напитка – “Алфит-1” и “Алфит-2”. Идея была простой: создать монопродукт из известного лекарственного сырья и продавать в бутылках из-под пепси-колы. Помню, я пришел в пункт приема посуды, говорю: “Сколько стоит бутылка из-под пепси-колы?” -“Рубль”. -“А если чистая?” -“Мы не моем”. -“А вы ванну поставьте, мойте, и я буду покупать по 1.20”. -“А, за рубль двадцать… Тогда будем мыть».
В обществе слепых нам сделали пресс-форму для изготовления пробки из алюминия, идентифицированной, с надписью “Алфит”. У нас было специальное обжимное устройство, чтобы закрывать бутылку пробкой. Все ручная работа!
Напиток варили в больших кастрюлях, а от марьина корня, когда его варишь идет такой успокаивающий запах… В общем, «крым и рым», что называется прошли.
– Откуда взялось название компании “Алтайский букет”?
– Мой любимый вопрос! Этим названием я очень горжусь. Когда я его придумывал, никто не знал слова “креатив”, но я почему-то понимал, что название должно вызывать интерес. И мне кажется, что я даже перегнул тогда палку, потому что часто спрашивают: “А вы цветами занимаетесь?”. Меня это вначале раздражало, а потом я стал отвечать так: “И цветами тоже”.
Ведь цветы, как и вся продукция «Алтайского букета» вызывают у покупателей чувство истинного восторга!
«Алтайский букет» – это не просто название, а настоящая идеология: букет лучшего алтайского сырья и букет продукции для здоровья из этого сырья. Сейчас уже мало кто задает вопрос – даже в Москве “Алтайский букет” известен через популяризацию Алтая как туристического региона.
– Есть у тебя бизнес-истории из личного опыта, которые тяжело вспоминать?
– Ооо, конечно есть! Одна из первых – история про бальзам “Московия”. Это было в 2005 году. Мы тогда уже думали о своем заводе, в связи с тем, что наш объем производства отставал от объема продаж в 15 раз! То есть, потенциал развития был невероятный! Бальзам делали на территории фармацевтической фабрики по адресу Ползунова, 42, где теперь находится “Горная аптека”. Вот почему у меня такая любовь к этому месту. Сейчас в «Горной аптеке» реализуется масса творческих идей и проектов, в частности мы делаем ресторан (о скором открытии ресторана в «Горной аптеке» “Капиталист” писал здесь).
В рецептуру бальзама “Московия” входило несколько успокаивающих трав, а также вкусоароматическая композиция из бадьяна и гвоздики.
Мы производили “Московию” по лицензионному договору. Имели заключение, что это название запатентовано в Роспатенте, платили роялти владельцу лицензии – Владимиру Александровичу Болдину, генералу в отставке. Рецептуру бальзама разработала его жена – Ирина Александровна. Мы купили эту идею, рецепты, платили им деньги, а они помогали нам в продвижении продукта на московском рынке, в общем – все шло хорошо.
Но однажды пришло письмо, смысл которого заключался в следующем: вы не имеете права производить бальзам “Московия”, т.к. эта торговая марка принадлежит АО “Феррейн”. Если помнишь, был такой Брынцалов, большой такой бизнесмен, кандидатом в президенты РФ выдвигался.
Я еду в Москву. Болдин говорит: “Не может быть. Я разберусь”. Поехал в Роспатент. Ему показали патент – автор Брынцалов. Он показывает свой. Это к вопросу о нашем законодательстве, защищающем интеллектуальную собственность.
Я общался недавно в Москве с человеком, имеющим множество перспективных разработок. Спросил его: “А почему не патентуете?” Он говорит: “А в нашей стране запатентовать – значит отдать, подарить идею”. Не работает законодательство. Сейчас, говорят, есть лазейка: суд принимает твое доказательство, если ты отснял процесс изготовления и разместил на ютюбе. Надо было разместить рецепт “Московии” на ютюбе.
– И ютюб сначала изобрести.
– Вот такая история. До слез было обидно. Склады переполнены. Хотели судиться, нашли московского адвоката, он сказал: “Без проблем, но наша контора не дешевая”. Надо было 50 тысяч долларов. У нас не было тогда таких денег. Если бы не эта история, компания продвинулась бы гораздо дальше. У нас до сих пор тысяч 10 бутылок “Московии” осталось на складах.
– С 2002 года – 14 лет выдержки, покруче многих коньяков…
– Да. Иногда на внутренних праздниках дегустируем. А когда откроем ресторан, будем давать этот бальзам в качестве аперитива.
– Не думали сейчас вернуть этот патент?
– Есть большое желание. Этот продукт Брынцалов и не делал никогда таким качественным, каким его производили мы.
– Ты упоминал о Горной аптеке. Ты восстановил это историческое здание за свои деньги. Это же не бизнес-проект? Почему ты в это вкладываешься и тащишь? Она же не дает прибылей?
– Материальных прибылей пока не дает, но ведь это только один вид прибыли – есть и другие… Пока она работает в нолик и рестораном пришлось, конечно, «пощекотать» карман, дополнительно вложили еще миллионов семь. Но есть надежда, что наш проект в перспективе окупится. Она уже сейчас дает нам огромное преимущество: моральное, имиджевое, маркетинговое, социальное, душевное. Я считаю, что каждый из социально ответственных предпринимателей должен вложиться в какой-то подобный проект, тогда наш город станет лучше, наша жизнь интереснее, регион привлекательнее. И есть в России много примеров таких предпринимательских инициатив.
– Вот ты сейчас глава Новоалтайска и бизнесмен. Каково это?
– Я глава города на неосвобожденной основе. Я ничего не получаю за эту должность. Когда встал вопрос, отказываться ли мне от бизнеса, нашли способ – изменили устав города. И это законно!
Я не понимал, насколько это непросто – совмещать бизнес и политику, но приходится это делать, так как бизнес – это мой способ зарабатывать.
Я даже в Москву по делам Новоалтайска летаю за свои деньги. Один раз мне оплатили командировку. Мне не понравилось просить, и я с тех пор не прошу.
– Сколько у нас в России мэров городов на неосвобожденной основе?
– Думаю, по пальцам рук можно посчитать. Сейчас хотят сделать главу администрации и главу города в одном лице. И у нас в перспективе должно быть так же.
– То есть, должности главы администрации и главы города объединятся, будет глава города, и председатель собрания депутатов?
– Ну да. Сегодня у нас глава города, он же председатель собрания депутатов, является работодателем для главы администрации города.
– Ты буквально вчера (интервью состоялось 4 февраля – прим. “Капиталист”) вернулся из Москвы с конференции по развитию и поддержке моногородов, проходившей в Сколково. Что это было за мероприятие?
– Очень нужное и знаковое мероприятие. Там обсуждалась тема развития моногородов через создание территорий опережающего развития, ТОР. Ты слышал такие слова?
– Это термин Путина для Дальнего Востока.
– Теперь уже не только для Дальнего Востока. В России было много попыток создать особые условия, благоприятствующие развитию бизнеса и приходу новых инвесторов – свободные экономические зоны, технопарки, индустриальные парки.
Я давно думал о том, как бы выдвинуть Новоалтайск. Изучал вопрос по индустриальному парку. Уже на второй месяц после избрания главой города с Виктором Алексеевичем Мещеряковым, начальником Управления Алтайского края по промышленности и энергетике, мы полетели в Москву на конференцию по индустриальным паркам. Мы увидели успешные примеры передовых регионов нашей страны по созданию и развитию индустриальных парков. Это Калужская, Ульяновская область, Татарстан…. Впечатление было огромное. Но не было понимания, как сформировать сильную управленческую команду для развития города, как привлекать инвесторов и создать все необходимые условия для появления новых производств. Из каких источников эту команду финансировать, как и где ее обучить…. А без команды – нереально. Не 10 же тысяч рублей платить.
Часто на встречах с избирателями мне задавали один и тот же вопрос как главе города, что я собираюсь делать для развития города. Меня этот вопрос зацепил. За больное задели. Я начал изучать новые механизмы развития города. Внутри своей компании создал команду из двух человек, поручил детально изучить этот вопрос и возможные новые механизмы поддержки городов. Так мы, по всей видимости, первые в крае узнали и заговорили о ТОР. Законодательная база о механизме создания ТОР на базе моногородов появилась летом 2015 года. Но реальных примеров, как это работает, естественно, еще не было. Все началось с диалога внутри нашей команды: “Новоалтайск можно считать моногородом? – Да – А если моногород, почему не пользуется поддержкой Фонда развития моногородов?”. Это был октябрь 2015 года.
Мы с депутатами сразу обратились к губернатору с письмом-просьбой поддержать нас в вопросе создания в Новоалтайске ТОР. И губернатор нас поддержал.
Не каждый город, и даже моногород может получить такой статус – а только город с особо сложными социально-экономическими условиями. И мы пытались доказать, что в Новоалтайске есть признаки ухудшения ситуации.
Однако на этой конференции сообщили решение Правительства о том, что каждый моногород может получить статус ТОР. Не было бы счастья, да несчастье помогло: ситуация в стране становится такой, что доказательств никаких не требуется. И это решение правильное. Потому что если моногород уже попал в “красную зону”, то выровнять ситуацию становится гораздо сложней, чем ее предотвратить.
Хотя, посетив Сколково, я понял, что у нас еще не самая критическая ситуация. Есть моногорода с бюджетом в 21 млн. рублей в год. Не поверишь. Я сам был в шоке.
– А сколько у Новоалтайска бюджет?
– Где-то около миллиарда. А тут 21 миллион! А бюджет в 30-40 миллионов рублей в год это совсем не редкость. Есть много городов, где крайне непросто жить. У нас по сравнению с ними ситуация вполне терпимая.
– В чем суть территории опережающего развития?
– Суть в особом статусе, который дает право получать особые префернции. Поэтому сегодня идет настоящая борьба за этот статус. Инвесторы идут туда, где их ждут и готовы оказать полную поддержку и лояльность, проявить оперативность в решении всех административных «проволочек».
– А какие могут быть преференции в законодательстве?
– По налогам на прибыль, на имущество, на землю… Сделайте каникулы по налогам на землю хотя бы на то время, пока предприятие не начнет работать. У нас же не так. У нас – купил землю, и сразу плати. А с чего платить налоги, если предприятие не работает?
Другие преференции – льготная ставка страховых отчислений, упрощенная процедура прохождения таможни, подключения к электросети, получения разрешений на строительство.
Мы должны и можем написать комплексный инвестиционный план развития Новоалтайска и получить статус ТОР. Сделать это, конечно, очень непросто, нужны специальные условия.
Присвоение статуса ТОР открывает возможности получить солидную финансовую поддержку из фонда развития моногородов. Поэтому и идет борьба за присвоение статуса ТОР. Но поддержку могут получить только те моногорода, которые в оперативные сроки сделают и защитят комплексный инвестиционный план развития города. Для города Новоалтайска 500 миллионов рублей или миллиард на развитие инфраструктуры – это было бы очень неплохо. У нас есть много инфраструктурных вопросов, решение которых даже без изменения законодательной базы повысило бы инвестпривлекательность города.
У нас есть список инвесторов, которые готовы зайти на нашу территорию и каждый из них – кто 100 миллионов рублей, кто 2 миллиарда рублей – готовы инвестировать в развитие города.
– В России уже есть города или территории со статусом ТОР?
– Да. На Дальнем Востоке есть территории с этим статусом. И кроме этого некоторые особо шустрые города уже получили статус ТОР, например, наши соседи Юрга и Анджеро-Судженск из Кемеровской области. Они в Сколково докладывали свои комплексные инвестиционные планы развития. Великолепно докладывали. Красавцы!
– А они тоже доказывали, что у них сложная социально-экономическая ситуация? Это же Кемерово, у них все хорошо.
– Это раньше у них было хорошо. Сейчас шахтерские города живут очень непросто. Угледобыча падает. Уголь – топливо XIX века. А экономика, какая бы ни была, – в XXI веке. В Кузбассе что ни город – то моногород.
– Каковы твои впечатления от конференции в Сколково?
– Конференция прошла настолько необычно… Я под впечатлением…
Первый раз руководство страны решило поговорить с главами моногородов, посмотреть на них, посоветоваться с ними. Таких городов в России 319. Пригласили всех глав. Я был удивлен тем, что на совещании присутствовали несколько министров и с десяток первых заместителей министров. Первый вице-премьер Игорь Шувалов, министр труда Максим Топилин, министр промышленности Денис Мантуров, руководитель рабочей группы по модернизации моногородов Ирина Макиева, заместитель министра экономики Олег Фомичев, заместитель министра промышленности Дмитрий Овсянников, первый заместитель руководителя аппарата правительства Максим Акимов, директор агентства стратегических инициатив Андрей Никитин, гендректор АО “Российский экспортный центр” Петр Фрадков, директор Фонда развития промышленности Алексей Комиссаров и другие официальные лица.
– Ты говоришь, что уже имеются инвесторы для нашей территории опережающего развития. Кто они, что они предлагают – машины делать, холодильники, телефоны? С чем будем опережать?
– В некоторых отраслях мы отстали, может быть, навсегда. А вот биотехнологическая отрасль имеет очень большие перспективы для Алтайского края. Поэтому наша идея – ТОР биотехнологического направления. Мы аграрный регион, мы лидеры по производству многих видов сельхозпродукции. Переработка пшеницы в высокотехнологичные продукты для фармацевтики: крахмал, глюкозу, клейковину, мальтодекстрины – это получают из пшеницы. И это гораздо более высокоинтеллектуальная продукция, чем мука. Мука что – измельчил, и все. Причем, отруби идут в отходы, а на Западе на отрубях делают деньги. Печенье, крекеры, витаминные пищевые добавки, премиксы делают из отрубей. В оболочке зерна все самое ценное. Из пшеницы делают снэки, чипсы, которые гораздо более полезны для здоровья, чем картофельные.
Из отходов молочной промышленности делают закваски, из льна получают белок (не только масло), а льноцеллюлоза – порох для ракетных топлив!
Еще одно направление – переработка отходов животноводческих производств по новейшим технологиям, позволяющим получать пептидные комплексы, являющиеся основой для производства биорегуляторов. Это все биотехнологии.
– Это уже лекарства?
– Это уже лекарства или парафармацевтики, или продукты специализированного питания. Это исключительная тема для развития биотехнологий. Она логично дополняет личную инициативу губернатора Алтайского края, А. Б. Карлина, о создании в крае института биотехнологий СО РАН.
– А что нужно для получения статуса ТОР? Документы собирать?
– Это ключевой, очень важный и срочный вопрос. Условий для получения статуса ТОР несколько, и все они важные. Первое – инвесторы. Если инвесторов нет, ни о каком ТОРе не может быть и речи. У нас они есть, и не только алтайские, но и из других городов и даже из-за рубежа. Но все инвесторы, как правило, рассматривают несколько территорий. Для некоторых, например, Татарстан интереснее – там есть существенные льготы по налогам, там рынки сбыта ближе и ниже транспортная составляющая.
Второе – необходима эффективная обученная команда, команда развития города. В команду должны войти представители администрации края, глава города, руководство ключевых предприятий новой экономики. Прежние градообразующие предприятия, даже в случае их модернизации, не могут войти в проект.
Третье – команда должна написать комплексный инвестиционный план. Такие планы, как правило, в городах есть, но зачастую они без дорожной карты, без понимания источников финансирования. А это только фантазии. Такой план никогда не сможет получить «пятерку на экзамене» в Сколково.
Четвертое – команда единомышленников должна пройти обучение. Государство находит на это 2 миллиарда рублей. Несмотря на дефицит бюджета. И курсы эти уже начались. Команды семи моногородов России уже прошли обучение. Наша задача – попасть в следующую группу.
Если мы создадим управленческую команду, в которой будут и предприниматели, выполняющие солидные проекты, готовые вложиться хорошей суммой, и якорные инвесторы территории, то история может получиться очень интересная. Если мы слаженно сработаем, создадим команду, напишем проект, защитим его – шансов на это много. Для этого сегодня мы должны очень четко сработать вместе с администрацией края, администрацией Новоалтайска и предпринимательским сообществом Новоалтайска. Это три кита. Если на них опереться, через три-пять месяцев у нас будет рабочий КИП, обученный коллектив и возможность получить статус ТОР. Я считаю, что у Новоалтайска есть такая возможность.
– О какой «пятерке на экзаменах» ты сказал?
– Я говорю о качестве защиты инвестиционного плана развития моногорода после обучения в Сколково. Именно о качестве защиты, величине балла много говорили на мероприятии руководитель группу по развитию моногородов Ирина Макиева, руководитель школы «Сколково» Андрей Шаронов, вице-премьер Игорь Шувалов.
– А вот такой коварный вопрос – срок полномочий твоих когда истекает?
– В марте 2017 года. Немногим более года осталось.
– Маловато, чтобы сделать из Новоалтайска город-сад. Для такой работы надо побольше перспективу…
– Главное – начать и получить такой статус за оставшееся время. В таком случае полученные деньги, знания, и четкая защищенная дорожная карта позволят создать идеальные условия для развития города. И тогда инвесторов, желающих развивать бизнес в нашем городе, появится много.
Напоминаем, Завтраки с “Капиталистом” проходят в ресторане “Волна”. «Волна» — это классический ресторан, где хорошо отдыхать и веселиться. Красивая мебель, отличный звук и свет, большой танцпол и доступное меню. Он располагается близко к центру (на Речном вокзале). Даже зимой набережная Оби красива и подарит незабываемые фотографии на память. Адрес: г. Барнаул, пл. Баварина, 2. Тел.: 8 (385-2) 573-231 или 65-38-66. Сайт — parus-volna.ru
Материалы по теме:
