«Продажа места в рейтингах — как секс в общежитии». О том, как политические и бизнес-рейтинги влияют на реальную ситуацию, в чём их изъяны и для кого это делается, «Капиталисту» рассказал Александр Улитин, автор рейтинга открытости российских политиков.
— 2014 год в России ознаменуется большим количеством выборов разного уровня. А для вас, авторов-составителей рейтингов, он тоже особый?
— Вряд ли можно назвать его особым. После возвращения прямых выборов глав регионов каждый год является выборным. Просто особенность этого года – большее число кампаний по сравнению с 2012-2013 годами. Соответственно, увеличится информационный поток и только.
— Политики, скорее всего, обращают на рейтинги много внимания. А если говорить о корпорациях, фирмах? Существуют разного рода рейтинги публичности и открытости корпораций. Бизнесу есть дело до таких рейтингов?
— Безусловно, рейтинги — это универсальная история, применимая не только к сфере политики, но и бизнеса. В том числе это касается рейтингов медийных, поскольку это один из инструментов для анализа эффективности деятельности пресс-службы любой более или менее публичной компании. В то же время есть свои особенности. Если в нескольких словах — в мире бизнеса в меньшей степени принято «хвастаться» успехами в тех или иных рейтингах.
— Александр, не удивляет, что до вас никто не догадался придумать рейтинги информационной открытости?
— Вряд ли это должно меня удивлять — пусть удивляются или испытывают другие чувства те, кто не смог придумать подобные рейтинги раньше нас. А если серьезно, то мы с коллегами, работая в НСМ, просто верно и в нужный момент зафиксировали повышение спроса на открытость власти со стороны населения и журналистского сообщества. Медийные рейтинги губернаторов выходили и прежде, однако все они по большому счету носили количественный характер и, сильно примитивизируя, напрямую зависели от числа изданий в регионе и расходов на СМИ со стороны региональных администрации.
[one_half last=”no”]
Александр Улитин – генеральный директор Института независимых политических исследований. Окончил магистратуру ГУ ВШЭ («Публичная политика»). Работал в компаниях, специализирующихся на медиа-анализе и PR: «Национальная служба мониторинга», «Медиалогия», «Агентство гуманитарных технологий». Автор рейтинга информационной открытости губернаторов РФ.[/one_half]Открытость в методике НСМ тоже основана на количестве сообщений, однако данный рейтинг уже не отвечает на вопрос «сколько?», он дает ответ на вопрос «как?». А именно — как с точки зрения живого общения присутствует в медийном пространстве высшее должностное лицо того или иного региона. То же самое можно сказать и о рейтинге медиа-эффективности глав субъектов РФ.
— Создаётся впечатление, что сибирские политики остаются самыми неинтернетизированными. Так ли это?
— Ситуация, когда региональные чиновники с Интернетом и социальными сетями «на Вы», типична не только для Сибири. На мой взгляд, все зависит от степени интенсивности экономических и политических связей в каждом конкретном регионе и от того, «на каком языке» говорят жители. Если всё большая часть взрослого населения черпает информацию из Сети и именно там аккумулирует свое недовольство теми или иными проблемами, то это изменяет модель поведения чиновников. Понятно, что процесс этот не быстрый, но есть все основания полагать, что он необратимый.
— Насколько нужна политику такая интернет-публичность?
— Я мог бы ответить, что интернет-публичность жизненно необходима любому политику в современных условиях глобального мира. Но не буду. На самом деле, все зависит от спроса со стороны общества: если спроса нет, то зачем делать предложение?
— Вряд ли был спрос, допустим, на инстаграм Кадырова или личный неформальный твиттер Никиты Белых, активность бизнесмена Олега Тинькова?
— Здесь нужно разделять тех, кто следует уже сложившимся трендам, и тех, кто эти тренды задает. Названные вами персоны относятся ко второй категории. Хотя и они, по большому счёту, тоже таким образом решают стоящие перед ними задачи. Мы можем лишь строить гипотезы относительно этих задач.
— На мой взгляд, рейтинги — политические, в частности, рейтинг информационной открытости — не столько отображают текущую ситуацию, сколько её трансформируют. Наверняка рейтинги сказываются на поведении тех же политиков и бизнесменов, на их действиях, они начинают стремиться к попаданию в «десятку-двадцатку».
— Мы часто слышим от политиков и бизнесменов, что они не обращают внимание на рейтинги. На самом деле, это лукавство: никто не хочет быть отстающим, так как некогда было популярным выражение, что «отстающих бьют». И если рейтинг более или менее объективный, то вполне нормально, что он трансформирует поведение чиновника или политика, которому вряд ли хочется быть «битым», пусть только и в медийном плане.
— Про какие трансформации поведения можете сказать?
— Одного представителя губернаторского корпуса РФ, поведение которого в информационном пространстве трансформировалось за последние годы, вы уже назвали — это глава Чеченской республики. Что мы черпали о фигуре Рамзана Кадырова из СМИ лет пять-десять назад? Эстемирова, боевики, права человека — вот слова-маркеры для публикаций прежних лет. Теперь ситуация в медиа-поле изменилась кардинально. Достаточно вспомнить «любимую собаку», нашедшуюся в Ингушетии, фотографии детей в Instagram и другие инфоповоды.
Среди российских губернаторов в данном ключе я бы также выделил главу Волгоградской области Сергея Боженова. К нему можно по-разному относиться, но нельзя не признать прогресс в медийном отношении по сравнению с историей с «итальянскими каникулами». Или взять рейтинг региональной работы депутатов ГД, который в свое время готовила НСМ. Вошедшие в ТОП антирейтинга парламентарии от «Справедливой России» Дмитрий Гудков и Илья Пономарев изменили отношение к тем регионам, от которых они избирались, и стали больше своей медийной активности посвящать именно региональной проблематике.
— Не предлагали ли вам деньги, взятки, прочие блага за повышение в рейтинге? Не важно — политики ли, бизнес, кто-то ещё.
— Готов повторить это на полиграфе: никто и никогда. Но за годы работы в Национальной службе мониторинге (НСМ) на нас, безусловно, выходили представители региональных администраций, но с вполне цивилизованными просьбами — оказать им консультационные услуги или услуги по мониторингу и анализу медиа-поля. Продажа места в рейтингах это как секс в общежитии: на следующий же день все всё будут знать. Поэтому мало кто хочет рисковать своей репутацией.
— Публичность — то ли это, что нужно политикам? Получается, что это самый видный критерий их деятельности, в то время как, допустим, реальные успехи могут достигаться и без такой яркой публичности.
— Я бы сказал, что для любого современного политика и бизнесмена важны две составляющие: известность и доверие избирателей. Публичность решает только проблему известности, с доверием все гораздо сложнее.
— А что можете сказать про различные «рейтинги политической выживаемости» и прочие подобные? Есть в них здравое зерно?
— Моя позиция — пусть растут сто цветов. Но с условием, что это действительно «цветы», а не «сорняки». Если рейтинг формирует ценностные стимулы и ограничения, то никаких вопросов к таким исследованиям быть не может. Не хочу называть имен, но к сожалению на рынке пока еще присутствует ряд “сорняков”, которые в лучшем случае выходят просто ради пиара. С другой стороны, радуют попытки создать интегральные рейтинги – дискуссия, заданная Фондом развития гражданского общества, на мой взгляд, очень правильный шаг. Аудиторию не нужно запутывать лишними продуктами, иначе мы станет свидетелями “инфляционных” тенденций на рынке медиа- и политанализа.
— Насколько часто вас как создателя рейтингов упрекают, может, даже пытаются оспорить результаты рейтингов?
— Методики любого рейтинга всегда носят элементы субъективности, поэтому это нормально, когда присутствует критика. На мой взгляд, критика даже лучше просто скупого материала о результатах рейтинга в СМИ: она позволяет авторам исследования подумать, поразмышлять и, возможно, сделать более качественный продукт.
Проблема медийных и политологических исследований в России в том, что очень часто результаты таковых исследований просто принимаются на веру — без критического анализа.
Порой невооруженным взглядом видно, что главная цель того или иного рейтинга — очередной пиар авторов исследования. Я глубоко убежден, что любой рейтинг должен создавать некую ценность и под влиянием этой ценности поведение целевой аудитории должно меняться. А главный показатель успеха — пользуются ли результатами того или иного исследования или нет. Правда, зачастую данный показатель сложно измерить.
— А кто всё-таки в вашем случае целевая аудитория?
— Если говорить о рейтингах, которыми я занимаюсь последние годы, то это безусловно политики или чиновники, их пресс-службы и консультанты, журналисты и медиа-специалисты.
— Какие планы есть у вас насчёт ваших рейтинговых систем? К чему это всё можно привести?
— Цель одна, но она глобальная — сделать такой медийный инструмент, которым бы активно пользовались представители целевой аудитории и который бы вызывал пусть относительный, но консенсус в экспертном и блогерском сообществах. Это непросто, но путь длиною в тысячу миль начинается с первого шага.
В качестве иллюстрации использована картина русского художники-передвижника Василия Перова “Охотники на привале”. Помимо прочего, персонажи занимаются тем, что хвалятся своими отраслевыми “подвигами”, иначе говоря — повышают свой рейтинг в глазах коллег и окружающих.
Материалы по теме:
