Какой подвиг совершил барнаульский подпоручик Владимир Гуляев, на каких условиях жители города селили в своих домах военнопленных и как полиция наказала путан с 3-й Алтайской улицы — читайте в дайджесте дореволюционной прессы.
В очередном выпуске — события, произошедшие со 2 по 8 февраля 1915 года
Прогульщики из городской думы
Уже традиционно городская дума Барнаула не может собрать кворум. На заседания приходят лишь пара десятков гласных. Очередное собрание в начале февраля соизволили посетить только 25 человек, а этого количества было недостаточно для принятия важных решений и постановлений. О нравах депутатов говорит то, что некоторые из них появлялись на несколько минут, а потом покидали думу со словами “холодно тут после бани сидеть”.
[one_half last=”no”][/one_half]Оставшиеся гласные долго обсуждают состояние городских финансов, сметы, расходы и долги, попутно выяснив, что многие заёмные средства были истрачены не совсем по назначению. Да и кредиты взяты на очень значительные суммы. К примеру, в Нижегородском Самарском земельном банке Барнаул занял порядка 468 тыс. рублей на 66 лет – до конца 1970-х годов.
Конечно, городские власти “поступили правильно”, ибо через несколько лет все эти долги исчезнут вместе со страной. Но, с другой стороны, когда эти деньги оказались в городе, то даже их не хватило на важные инвестпроекты. К примеру, гласные посчитали, что всего на постройку водопровода должно пойти более 407 тыс. рублей, а в наличии имелось только 55 тыс. рублей на текущем счете и ещё 150 тыс. рублей на онкольном счёте в местных банках. Водопровод до революции так и не простроят.
Энтузиазма нет и у членов финансовой комиссии, которая должна выработать смету на 1915 год. С октября 1914 года планировалось провести 15 заседаний и на большинство запланированных мероприятий никто из членов комиссии не пришёл. В лучшем случае, обсудить бюджет собирались два-три человека.
“Лагеря” для военнопленных в квартирах барнаульцев
Барнаульский уездный исправник Григорьев обратился к жителям города со страниц местной прессы с приказом о новом порядке размещения военнопленных. Согласно документам, австрийцы, немцы, чехи и венгры, за “недостатком помещений”, должны быть расквартированы в домах обывателей.
Специально для пленных составлена инструкция по поведению, где отмечалось, что они должны “вести себя благопристойно”, “быть вежливыми с хозяевами”, “обязательно ночевать” в указанном месте. Хозяевам разрешалось привлекать бывших врагов к различным работам “по взаимному согласию”. Кроме того, барнаульцы могли ещё и заработать на размещении пленных – за солдат и ратников доплачивала местная гражданская администрация, а вот офицеры должны были рассчитываться с хозяевами самостоятельно из “получаемых квартирных денег”.
Смерть подпоручика Гуляева
Газета “Жизнь Алтая” публикует письмо прапорщика Ростоцкого, который описывает подробности гибели на фронте барнаульца-офицера – подпоручика Владимира Николаевича Гуляева, происходившего из семьи известного алтайского краеведа и архивариуса округа Николая Гуляева.
“Судьбе угодно было сделать меня вестником тяжёлой для Вас утраты. Трудно выговорить, ещё тяжелее писать… Ваш сын, Владимир Николаевич Гуляев, 7 декабря, в воскресенье, в 7 часов вечера убит на передовых позициях. Я знаю, что никакие слова утешения не облегчат Вашего горя и думаю, что слова здесь неуместны. Я могу лишь описать всё происшедшее, пусть это хоть позднее смягчит горе, так как умер он героем, на своём посту с оружием в руках и с криком: “Вперёд!”.
[one_half last=”no”]
[/one_half]Всё произошло так. Владимир Николаевич был в своей землянке на позициях, когда стоящий у землянки часовой доложил ему, что на склоне горы появились какие-то люди. Выскочив из землянки с бывшим там телефонистом и вестовым, и увидев приближавшихся людей (это были, как оказалось, разведчики-немцы), Владимир Николаевич схватил винтовку, скомандовал: “Вестовые и 4-й взвод – кто есть, в ружьё”, и бросился вперёд. За ним последовали двое часовых и трое вестовых. Более нижних чинов вблизи не было. На крик Владимира Николаевича “Стой!” шедшие не остановились, а продолжали двигаться вперёд. Владимир Николаевич не успел прилечь (нижние чины сделали это, и из них был ранен один, правда тоже смертельно) и упал, пронзённый 4-мя пулями: в левую половину груди, в руку, в бок и в ногу. Вероятно, уже лежавшего, немцы ударили его штыком в правый бок, причинив ему ещё одну рану. Свершив кровавое дело, немцы удалились.
Я был в то время в другом месте нашего участка – очень длинного по фронту – и перед нападением вышел с вестовым к Владимиру Николаевичу, но по пути заблудился и попал в другой участок, откуда слышал выстрелы и крики “Ура”. Когда же я пришёл к землянке Владимира Николаевича, всё было кончено. Осмотрев гору перед землянкой, я нашёл на склоне её тело Владимира Николаевича, увы, уже умершего. Он лежал на спине с раскинутыми в обе стороны руками, лицом к небу, сбоку валялась его папаха. Лицо имело выражением порыва, уста как бы застыли со словом: “Вперёд”.
Владимир Николаевич не раз говорил мне, что боится смерти от снаряда, и находил, что смерть от пули красива. Бог судил ему именно такую смерть. Мы хоронили его сегодня. Похоронен он в садике беленького домика северо-западной окраины селения В. На могиле поставлен пока простой деревянный крест с надписью – чина, имени, отчества, фамилии и времени смерти. Рядом с ним похоронен немецкий офицер, убитый в туже ночь нашими. Смерть Владимира Николаевича уже отомщена.
Денег в бумажнике Владимира Николаевича было найдено лишь 25 рублей из числа казённых. Он был очень добр и массу денег раздавал солдатам или в долг, или покупал на свои деньги солдату табаку или вообще, в чём они нуждались. Оставшиеся вещи Владимир Николаевич, как мне говорили несколько солдат, просил в случае смерти, подарить их денщику Трофимову – очень хорошему человеку и прекрасному слуге, ухаживавшему за Владимиром Николаевичем как за ребёнком. Не смея не исполнить воли покойного, я решил всё же просмотреть все его вещи и всё более ценное, а равно могущее иметь для Вас значение, как воспоминание о дорогом усопшем – отослать Вам. Смогу сделать это только через несколько дней, когда буду на отдыхе.
Кончая письмо, не могу не упомянуть ещё о том памятнике, который воздвигнут и будет сохранён в сердце всех знавших Владимира Николаевича благородством, отзывчивостью, добротой и душевной, бескорыстной чистотой всех его поступков. Если Бог позволит остаться в живых кому-либо из его подчинённых, они – я уверен – будут вспоминать его, как доброго, иногда слишком доброго отца, а из нас каждый всегда вспомнит его, как прекрасного товарища. Что касается памятника, так сказать, телесного, то, если удастся нам заказать в ближайших городах каменную плиту, то мы заменим ею крест на могиле Владимира Николаевича”.
Лекция о войне и физике
В Барнауле с большим успехом прошла лекция профессора Б. П. Вейнберга “Физика на службе у войны”. По словам лектора, есть 20 основных задач физики, которые применимы к военному делу.
Профессор рассказал барнаульцам о “бесшумном подползании казаков к неприятельским часовым”, “прикрывании пулемётов снопами”, а также о гаубицах, аэропланах, подводных лодках и управляемых по беспроволочному телеграфу миномётах.
— Лектору пришлось говорить решительно обо всех явлениях войны. Естественно, что при такой почти бесконечной пестроте и разнообразии предметов, попавших в поле зрения, лекция утратила характер стройного изложения и обратилась в демонстрацию диапозитивов, изображающих различные моменты и технические чудеса современной войны, с сами краткими пояснениями, – писал журналист Порфирий Казанский. – Указав на громадность услуг, оказанных физикой делу разрушения и истребления, лектор пришёл к выводу, что лучше если бы не было успехов физики, при том условии, что не было бы и войны.
За вином – к полиции
После нескольких месяцев борьбы с ресторанами, кафе, кабаками, винными лавками, пивоварами и простыми обывателями, власти решили сделать поблажку и частично разрешить продажу алкогольных напитков. Акцизное управление выдало предпринимателю И. Ф. Смирнову, а также господам Горшкова и Сухареву разрешение на торговлю “крепкими и виноградными напитками” в принадлежащих им ренсковых погребах. Чтобы купить дозволенное вино горожанам предлагалось сперва получить “разрешительную записку” в полиции.
Закон суров
Барнаульские газеты регулярно печатают сводки происшествий, а также освещают деятельность полиции. Служители порядка довольно ревностно относятся к исполнению своих обязанностей и штрафуют всех нарушителей.
К примеру, 4 февраля 1915 года “за допущение азартной игры в карты” был составлен протокол на мещанина Семёна Дермидина, проживавшего на Бийской улице, 25; “за быструю езду” по Пушкинской улице правоохранители оштрафовали крестьянина Петрова и мещанина Фёдора Новикова; “за держание собак без намордника” – мещанку Ф. А. Тайлакову с Бийской улицы, 154; “за изготовление домашнего пива и торговлю им” пострадал крестьянин Прокопий Андреев с Павловской улицы, 127; “за хулиганства и бесчинства” – мещане Дмитрий Колодкин, Николай Чупраков, Григорий Завалин и Николай Чемрин; “за неисправное содержание тротуаров” досталось мещанам И. Д. Безносову (Томская, 90) и П. Д. Янову (Павловская, 112), а также крестьянину Супагутулле Фазуллину (Бийская, 139), вдове чиновника А. А. Злобиной (Томская, 89) и арендатору дома №130 на Томской улице Н. П. Микешеву.
Отдельный штраф получила содержательница “дома терпимости” на 3-й Алтайской улице госпожа Шурыпина. Её наказали “за содержание в своём заведении лишней проститутки”.
Материал написан на основе архивов газеты “Жизнь Алтая”. Стиль и даты – сохранены. Редакция “Капиталиста” выражает благодарность Алтайской краевой библиотеке имени Шишкова за предоставленные архивы.
Материалы по теме:
